Писательских домов в столице БССР было несколько: на Ленинском проспекте, улицах В. Хоружей, Куприянова, К. Чорного… Но моноЛИТ в Минске только на улице К. Маркса, 36. Это история и слава нашей литературы. Четыре мемориальные доски с бронзовыми лицами П. Глебки, Я. Мавра, В. Короткевича и И. Науменко дом гордо несет по улице, как ордена.
«Орденов» могло бы быть на весь фасад в несколько рядов.
Первыми заселились Петро Глебка, Иван Мележ, Янка Скрыган, Янка Брыль, Иван Шамякин, Василь Витка, Михась Климкович, Макар Последович, Алексей Зарицкий, Кастусь Кириенко, Максим Лужанин, Пилип Пестрак, Тарас Хадкевич…
… И Янка Мавр. Собственно, «дядька Мавр» был инициатором, «толкачом» строительства, он-то и скооперировал коллег. Строили дом по проекту белорусского архитектора Аркадия Брегмана на деньги могучего Литфонда СССР, в который стекались отчисления от каждой проданной на просторах Советского Союза книги.
… Надев фуфайки и галоши, будущие литературные мэтры ходили на субботники, работали подсобниками, переругивались со строителями и торопили их — хотели справить новоселье 7 ноября 1953 года. Так и получилось.
Дом вышел благородно-парадным. Лепнина, закругленные окна, кайма балконов… Здесь открылся книжный магазин с букинистическим отделом, в который захаживал Владимир Короткевич: когда у писателя не хватало денег, он сдавал в «буку» кое-что из домашней библиотеки.
Внук двух классиков
Янка Мавр дружил с Якубом Коласом. Корень этой дружбы — нелегальный съезд учителей в 1906 году. Оба были среди зачинщиков съезда, пострадали… Впоследствии Янка Мавр стал прообразом учителя Тадорика в трилогии Коласа «На росстанях».
Прошли годы, и они породнились: дочь Мавра вышла замуж за сына Коласа.
С 1971 года в этой квартире живет внук Я. Мавра и Я. Коласа — Сергей Михайлович Мицкевич. Его родители и он сам окончили Политехнический институт. К слову, все дети Янки Мавра были учеными, старший сын Федор Федоров — академиком. Природа на них не отдохнула, но заменила гуманитарные науки точными, в основном физикой и математикой.
Сергей Михайлович 44 года проработал конструктором, на пенсию вышел в должности главного конструктора завода средств комплексной автоматизации.
— Своих дедов хорошо помню, воспитывали тем, что не читали моралей, — говорит хозяин квартиры. — Иван Михайлович был человеком образованным. Когда мне, студенту, нужно было готовиться к политинформации, он своими словами рассказывал обо всем, что происходило в мире. Читал советские газеты, а ночью слушал «вражеские голоса». Янка Мавр очень любил, когда я с друзьями заходил к нему в кабинет, жадно расспрашивал…
Сергей Михайлович коллекционирует старинное холодное оружие. Стены этой квартиры увешаны мечами.
«Мавру от Федорова»
Янка Мавр выбрал такую квартиру, чтобы окна выходили и во двор, и на улицу. Предпочел второй этаж — лифта ведь нет. Лучшая комната из трех стала его кабинетом, впрочем, он там и спал. Когда в дом пришел газ и писатели с радостью стали выбрасывать дровяные печки, «дядька Мавр» переделал печку в камин, а потом внутри него поставил газовую плиту.
Он был незауряден во всем. Хитрован, чудак, эрудит. Играл на скрипке. Изучал спиритизм, проводил с приятелями спиритические сеансы. Все, включая работников НКВД, которые не торопились арестовать Янку Мавра «как иностранного шпиона», зачитывались повестями белорусского Жюля Верна «В стране райской птицы», «Полесские робинзоны», «ТВТ»… Он писал о дальних странах, но ни разу не был за пределами Российской империи, в которой родился, и Советского Союза. Сочиняя роман «Амок», вел переписку на языке эсперанто со знатоками восстания на острове Ява. Домысливал. В итоге произведение получилось настолько точным в деталях, что индонезийцы были поражены: «некий мавр» знает о них больше, чем они сами! К слову, один из его учеников (Мавр по первой профессии учитель географии) окончил мореходку, ходил по морям и снабжал писателя этими самыми «деталями».
Также на нашем сайте вы можете узнать о казино онлайн GGBet!
У Мавра был желтый портфель с гравировкой «Шматпаважанаму Янку Маўру ў дзень 65-годдзя ад Івана Міхайлавіча Фёдарава». Иван Михайлович Федоров — его имя по паспорту. Портфель, как вы понимаете, подарил себе сам.
— Сядайце, сядайце зручней.
Усаживал гостя на стул, который сделал ему младший сын для вибромассажа. Нажимал неприметную кнопку и смотрел на реакцию гостя. Тот взвизгивал и подпрыгивал — к стулу было проведено электричество…
… Ни «электрического стула», ни желтого портфеля здесь нет — большинство личных вещей писателя в музее. Остался, к примеру, светильник из мрамора. Дочь Янки Мавра Наталья Ивановна привезла из Москвы два таких светильника: отцу и свекру — Мавру и Коласу.
Призрак предшественника
Инженеры человеческих душ, как назвал писателей Максим Горький, поселились на том самом месте, где сто лет назад стояло здание с конторой, в которой работали просто инженеры — Гай и Свентицкий. Они давали технические консультации, разрабатывали проекты коммуникаций.
Двери не закрывались
Тут Мележ писал роман «Людзі на балоце», Короткевич завершал «Чорны замак Альшанскі»… Но кроме работы на вечность шла и другая жизнь — повседневная. Процитирую воспоминания Татьяны Шамякиной, дочери народного писателя, профессора: «Дзверы не зачыняліся, як і ў вёсках таго часу. Жалезныя дзверы, электронныя замкі, дамафоны — нічога гэтага і ў страшным сне не магло б нам тады прысніцца. Жыхары свабодна заходзілі адзін да аднаго, жанчыны разам гатавалі стравы, пазычалі адна ў адной прадукты, разам сядзелі на лавачцы ў тады ўтульным дворыку…
Дзесяць гадоў мы пражылі на адной пляцоўцы з Іванам Мележам, а ў 1964 годзе ў яго кватэру ўехала сям’я Івана Навуменкі — заўзятага кнігамана, як і мой бацька. Я помню іх пастаянныя размовы ў нашай кватэры. Навуменка ў той час — ужо кандыдат філалагічных навук, а неўзабаве і доктар. Таму яго думкам і меркаванням Шамякін асабліва давяраў».
Писательский союз был могучим, из писательских рядов всегда выбирали спикера. Шамякин и Науменко в разные годы по многу лет были председателями Верховного Совета БССР.
В тапочках
Дом стоит ласточкой на две улицы — К. Маркса и Энгельса. Наискосок, на Энгельса, находился другой дом Союза писателей БССР — «офис», в котором литераторы работали, заседали, ходили туда в тапочках и который был знаменит тем, что в войну подпольщики взорвали в нем гауляйтера Кубе (смотрите фильм «Часы остановились в полночь»). В 1976 году писательский «офис» был снесен.
Книгой единой
Три окна в торце выходят на театр имени Янки Купалы. Но Татьяне Алексеевне Зарицкой некогда любоваться отреставрированным театром — разбирает отцовский архив, решает, что оставить, что отдать в музеи.
— Алексей Александрович Зарицкий прошел всю войну, ни разу не был ранен — не зацепило, — рассказывает она. — Страстью отца были книги, обожал словари, особенно языковые, собирал фольклор.
Эта квартира — храм книги. Жемчужина храма — 200-томная «Библиотека всемирной литературы», «всемирка», мечта советского интеллигента. Татьяна Алексеевна — тоже библиофил. Немудрено: всю жизнь проработала редактором в столичных издательствах, через ее руки, ум, сердце прошли почти две сотни книг.
Последний из могикан
Дом знавал писательские приливы и отливы, квартиры тасовались. От первых жильцов остались родственники Мавра, Хадкевича, Климковича, Зарицкого и Последовича. Литературное гнездо утратило исключительность. Появились другие гуманитарии, среди которых помянем добрым словом Елену Аладову, директора Государственного художественного музея. Потом поселились негуманитарии. Потом — чиновники, выигравшие битвы за возможность жить в престижном месте… Реликт этого дома — Нил Гилевич, въехавший в 1969 году в освободившуюся квартиру, которую занимал Петро Глебка. Болеет, редко появляется на людях…
… Хотим мы того или нет, но это факт: литература съехала на обочину нашей жизни. Писатели дома № 36 умерли, уже их дети становятся стариками. Молодое поколение минчан знает дом только потому, что в нем находится кафе с какой-то английской бабушкой…
Автор: Светлана ШИДЛОВСКАЯ